Из истории: Рыболовный сейнер "Лысьва" (сокращенно р/с) из колхоза "Рыбак" в Славянке-4 11 февраля 1972 года отправился в свой обычный будничный рейс на прибрежный лов. Рыбачить должны были или у острова Аскольд, или Большой Пелис. Вместо положенных по штату 16 человек экипажа в рейс вышло всего 11человек - кто-то подменился, кто-то ушел в отгулы. 12 февраля 1972 года в 15.30 р/с "Лысьва" в последний раз вышла на связь: "Шторм, сильный снежный заряд, видимость ноль, идем в бухту Витязь". Больше судно на связь не выходило. Это было в воскресенье, шторм продолжался три дня. В понедельник от судна также не поступило никаких вестей. А во вторник 14 февраля были организованы беспрециндентные поиски пропавшего сейнера. Искали от мыса Поворотного до корейской границы, в море вышли практически все суда и корабли ВМФ, с воздуха поиск вели самолеты и вертолеты, по берегу шли наряды пограничников и милиции. Весь залив Петра Великого был разбит на квадраты, три дня продолжались поиски, но результатов они не принесли, судно было объявлено пропавшим без вести. Менее чем через полгода в районе деревни Андреевка (бухта Троицы) практически одновременно было выброшено морем два трупа, в которых родственники с трудом смогли опознать рыбаков с "Лысьвы". Колхоз материально поддерживал семьи исчезнувших рыбаков, затем через полгода суд признал их погибшими, семьям были назначены пенсии.

Наше время: 6 сентября 2002 года во время тренировочного глубоководного погружения дайверами из клуба "Владскуба" в районе мыса Шульца совершенно случайно была найдена "Лысьва". Парадокс в том, что, не смотря на огромное количество ныряющих в этом районе, именно здесь не нырял никто. В этом месте на дне ничего интересного нет - песчаная пустыня. На следующий день здесь "отметились" все более-менее серьезные дайверы из Витязя. Из интервью инструктора клуба "Владскуба" Андрея Шуляра, по профессии кораблестроителя и с опытом погружений более 20 лет. Он рассказал журналистам "В" об увиденном им на глубине: - "Мне удалось сразу же определить, что это рыболовный сейнер постройки 50-х годов. В ходе детального обследования догадка подтвердилась. На шпиле была табличка от производителя: судно было построено в 1954 году на верфи имени Клемента Готвальда в немецком городе Шверин. Корабелы ГДР тогда построили для СССР целую серию рыболовных сейнеров длиной 26 метров с универсальной оснасткой. На корпусе, несмотря на ветхость и ржавчину, отчетливо читалось "Лысьва"….

18.09.2005 Воскресенье. Погода как будто услышала мои просьбы о солнце- с утра совершенно безветренно, солнечно и тепло, волн практически нет, и вроде уже ничто не может помешать погрузиться на "Лысьву". Все организационные вопросы и проблемы утрясены Димой, тут же выясняется, что нырять будем втроем - Андрей Титов также решил к нам присоединиться. Грузим снаряжение в лодку, грузимся и сами. Теперь вперед, к мысу Шульца, где нашла свое последнее пристанище "Лысьва". По хорошей погоде весь наш путь занял менее 20 минут. Ищем буй над затонувшим судном, наконец, вот он желтый поплавок из пенопласта, заводим его за леер на лодке - теперь нам будет удобно погружаться, и всплывать по ходовому концу. До берега расстояние, на "выпуклый морской взгляд", чуть более 60 метров, берег здесь весь из отвесных скал высотой метров 50. Одеваюсь как обычно в воде в свой компенсатор с 18-литровым баллоном, получаю обе камеры и вот я готов. В этот раз беру с собой две камеры под широкий угол, что пленочный Никонос-5, что цифровой Никон Д70, оба с "фишаями". Все готовы, начинаем валиться вниз по концу. Примерно на 15 метрах глубины появляется силуэт, лежащего на дне судна. Доходим до ходовой рубки с правого борта, видимость около десяти метров, хотя в воде есть взвесь, температура воды упала, но вполне терпимо +12 .

Спускаюсь ниже к пустой стойке надувных плотов ПСН и осматриваю вокруг. Над надстройкой судна огромная стая разнообразных ершей- тут есть и голубые, и желтые, и черные, погибший сейнер как оазис жизни на пустынном песчаном дне. Кормовая мачта со стрелой покрыта толстым слоем желтой губки, пурпурными асцидиями и крупными мидиями. Дымовой трубы на месте нет, осталась только дыра, зато хорошо сохранились вентиляционные капы машинного отделения. Сняв Диму на фоне стрелы усыпанной мидиями и асцидиями, перемещаюсь к корме. Обхожу корму по правому борту, партнеры дружно позируют, пока я снимаю их обеими камерами на фоне кормы судна. Иногда своим Никоносом снимаю дубль без вспышки, хочется посмотреть, что из этого получится. Походим с левого борта к ходовой рубке, стекол в рубке нет, палуба также не сохранилась, видно множество различных кабелей. Снимаю рубку без вспышки Никоносом, сквозь нее светит фонарь Андрея, должно получиться интересно. Одного переднего листа обшивки на рубке нет, просовываюсь во внутрь и пытаюсь снять золотого ерша, но он уходит в глубь ее. Зато Андрей высвечивает и держит в луче фонаря другого ерша и мне удается снять их около рубки. Идем в сторону бака, сразу после надстройки, разлом корпуса.

Судно просто разорвано на две половинки, которые лежат на дне с разными кренами на левом борту, ширина разлома между ними гораздо больше метра. Траловая лебедка лежит внизу разлома, вместе с куском палубы. Снимаю Диму через разлом судна, Андрей с фонарем также поблизости от него. Слева видна горловина трюма, как раз за ней идет граница разлома. И так как носовая часть судна лежит на дне на левом борту , сквозь горловину трюма хорошо подсвечивает солнце - снимаю. Здесь же на палубе видны сети, на песке находится арка, на которой крепился канифас-блок для выборки трала, но самого блока на ней нет. Выходим к носовой части, форштевень практически лег на песок, весь покрыт красноватым известковым налетом, звездами и червями в известковых домиках-трубах, и уже совсем не похож на нос судна. Дальше на правом борту вижу якорь Холла в клюзе, весь покрытый красными "помидорами" асцидий. Следом за мной идут мои партнеры, движением руки их "замораживаю" и начинаю фотографировать якорь. На небольшом экранчике Никона Д70 сложновато разглядеть что получилось, но все-таки это лучше чем без него. Выше якоря на борту показалось, что видны буквы названия судна, и я, кажется, увидел букву "Л", хотя может это игра воображения. Гляжу на свой компьютер, до выхода из без декомпрессионного лимита остается три минуты, воздуха еще больше 100 ата. Выходим к винту, он практически весь ушел в песок от времени, видна только одна лопасть.

Перо руля сохранилось нормально и находится в положении "прямо", делаю несколько снимков. За кормой виден кусок трала, видимо его выбросило во время потопления судна. Но "донного времени" у меня почти не остается, показываю партнерам, что пора выходить "на крышу", и двигаюсь в сторону ходового мостика, с тем, чтобы всплывать по концу. Обхожу мостик и делаю последние картинки в этом погружении на "Лысьве" - на переднем плане поручни верхнего мостика, за ним Дима с Андреем.

В тот момент, когда берусь за ходовой конец, мой компьютер показывает мне "ноль", мое без декомпрессионное время на дне закончилось, но правда и в декомпрессию я еще не влез. Всплываем, регулируя скорость всплытия по компьютеру, чувствуется небольшое подводное течение. Я останавливаюсь снять своих партнеров выше меня по ходовому концу, снизу в видоискателе Никоноса их силуэты похожи на вещи развевающиеся под силой ветра, на бельевой веревке.

Примерно с 15 метров глубины видна наша лодка, а когда останавливаемся на остановку безопасности на 6 метрах, то видно как с лодки свешивается и глядит в воду наш "водитель", тоже Андрей. Отстояв положенное время, решаю добавить еще пару минут остановки, так на всякий случай. Выйдя из воды, есть какое то чувство эйфории, - был и снял, вроде неплохо, должно все получиться. Весь дайв занял 44 минуты, максимальная глубина 28.8 метров, температура воды +12 градусов, видимость в районе 10-15 метров.

Небольшой отдых, обмен мнениями, глоток пресной воды из пластиковой бутылки и вперед к базе. Потом были сборы лодки и снаряжения, обед и отъезд. Моя дорога в родимый Дальнегорск заняла почти семь часов, остальные добрались до Хабаровска только поздно ночью.

Мои выводы: До этого я уже побывал еще на одном затонувшем судне, с похожей судьбой, как у р/с "Лысьва",- это шхуна "Виктория", лежащая в заливе Ольги. Им обоим не хватило нескольких минут чтобы укрыться в убежище от непогоды, причины их гибели не известны, да в общем то никто в всерьез и не пытался установить эту причину. Место гибели судов также было установлено случайно, хотя и по-разному. Если "Лысьва" была случайно обнаружена дайверами во время погружения через 30 лет, то "Виктория" была обнаружена уже через полгода с момента ее гибели. Просто по воле случая с нее всплыл конец в несколько сотен метров, к которому подвязываются крабовые ловушки, и он мог мешать судоходству в заливе. Потом, при выборке этого конца, ее случайно и обнаружили эхолотом. Также практически никто, кроме родственников членов экипажа, погибших на этих судах, о них и не вспоминает. А ведь на "Виктории" было семь человек экипажа, и погибла она не тридцать лет назад, а всего лишь три года.

По поводу сейнера "Лысьва" существуют несколько гипотез ее гибели. Официальная, которая, правда, так нигде и официально, кроме газет, не прозвучавшая, - судно напоролось на камни у мыса Шульца, после чего переломилось на штормовой волне и затонуло. Но при данной версии совсем не вяжется то, что, судно просто разорвано на две половинки. Сейнер этого типа слишком короткий и прочный пароход, чтобы его разорвало от подводной пробоины, даже на крутой волне. Другая версия, - вытраленная мина времен войны в трюме. И уж совсем фантастическая версия, которую я слышал совсем недавно из уст дайверов, давно ныряющих в этих местах. Мина могла быть установлена на сейнер случайно боевым сивучом или дельфином белухой, сбежавшим во время тренировки. Ведь теперь ни для кого, не секрет, что в советские времена в бухте Витязь была научная станция, где дрессировали, и не без успешно, морских животных для нужд ВМФ СССР.