Полуостров Камчатка обладает самыми большими запасами этой ценнейшей рыбы. Но ее популяция неуклонно сокращается.

Камчатский полуостров, словно кинжал, врезается из материковой части России в холодные воды Охотского и Берингова морей. Несмотря на суровые природные условия Камчатки, бурые медведи и белоплечие орланы тут отлично устроились: основу их рациона составляет калорийная вкуснейшая рыба. Благополучие живущих на этих землях людей, около 350 тысяч человек, тоже во многом зависит от нее. Представить этот край без шести видов тихоокеанского, или дальневосточного лосося Oncorhynchus - чавычи, нерки, кеты, кижуча, горбуши и симы - просто невозможно. Но не менее трудно представить и жизненные перспективы Oncorhynchus без Камчатки: здесь нерестится пятая часть всего тихоокеанского лосося.

На полуострове только 300 километров асфальтированных дорог, а в его столице - Петропавловске-Камчатском на юго-восточном побережье - живет половина всего населения. По одной из дорог вдоль узкой речки Быстрой можно добраться до рыбозавода в поселке Малки. Разведением рыбы на Камчатке занялись еще в 1914 году, а это предприятие было создано тридцать лет назад, в советские времена.

В холле у входа висит плакат с броским заголовком: "Природа специально создала Камчатку для воспроизведения лосося". Дальше приводятся убедительные доводы: отсутствие вечной мерзлоты, обильные дожди, хорошие водные бассейны. К тому же, из-за изолированности Камчатки от материковых речных систем, ее реки не так богаты другой пресноводной рыбой. Так что Oncorhynchus может жить здесь без особых проблем - у него нет ни соперников, ни врагов.

Но кроме природных есть и другие факторы, не столь благоприятные. Развалившаяся экономика постсоветской Камчатки, не всегда удачные решения чиновников могут привести к тому, что через десять-двадцать лет словосочетание "камчатский лосось" будет означать одно из двух: либо успешное управление ресурсами с учетом экологии, либо печальное напоминание об упущенной возможности сохранить в XXI веке уникальный регион.

Судьба камчатского лосося решается сегодня. Завод в Малках каждую весну выпускает 1,2 миллиона мальков. В первые месяцы жизни они вырастают до 10-15 сантиметров, затем отправляются в дальний путь, где им предстоит столкнуться со многими опасностями. Начнем с того, что завод находится в 140 километрах от моря, и каждый малек должен сперва спуститься по реке Быстрой до ее слияния с более крупной рекой - Большой. Обходя разнообразные препятствия в пресноводной Большой, он постепенно превращается в смолта - малька, приспособленного к жизни в морской воде. И уже из устья Большой на западном побережье Камчатки смолт выходит в пространство Охотского моря - холодный, но сытный водоем между полуостровом и материковой Россией.

Затем от двух-пяти лет (в зависимости от вида) рыба будет кружить по Охотскому морю или пойдет на юго-запад, обогнет оконечность полуострова и попадет в просторы Тихого океана. Она может проплыть тысячи километров, кормясь мелкими кальмарами и ракообразными, которых в океане в избытке. Но опасностей на ее пути будет немало, начиная от хищников и заканчивая многокилометровыми дрифтерными рыбацкими сетями, загребающими все, что попадается на их пути.

Если лососю удастся выжить после всех скитаний, он вырастет крупным и сильным, а с приближением периода половой зрелости засобирается домой на нерест. Обратный путь в реку Большую он будет отыскивать, как и другие мигрирующие виды, ориентируясь по магнитным полям и поляризованному свету. Из дельты рыба поднимется против течения, потом свернет в уже знакомую Быструю.

Каждая вернувшаяся взрослая самка мечет тысячи икринок. В отличие от атлантического вида или большинства других позвоночных тихоокеанский лосось дает потомство один раз (этот феномен в природе называется семельпарией) и погибает. Для взрослого лосося, вернувшегося в родной ручей, смерть после оплодотворения так же неизбежна, как переваривание пищи после ее приема. Вероятность того, что какая-то рыба сможет проделать это главное путешествие своей жизни не один, а два раза, ничтожно мала.

Выживаемость лососей низка даже при оптимальных условиях. А сегодня на реке Большой и ее притоках условия весьма далеки от оптимальных. Директор завода в Малках Людмила Сахаровская работает здесь с начала 1980-х. На биолога она училась в Иркутске, а потом переехала в этот суровый край. Почти тридцать лет Сахаровская разводит лосося, выпускает в реки и следит за его возвращением.

"Помню, лет двадцать назад в эту реку приходило очень много рыбы", - вспоминает Сахаровская. Свежим летним утром мы стоим около рыбоуловителей завода у маленького притока - конечного пункта путешествия готовых к размножению взрослых рыб, чья икра потребуется для разведения и выращивания молоди на заводе. "Лосося становится все меньше - продолжает Сахаровская. - Особенно резко сократилась численность чавычи". Чавыча (Oncorhynchus tshawytscha) считается самым крупным из всех видов - эту рыбу называют иногда королевским лососем. И ходили тут когда-то огромные его косяки.

Сейчас рыбоводный завод "Малки" ежегодно выпускает 850 тысяч мальков чавычи (чуть меньшее - красной нерки), но взрослых рыб возвращается немного. Что им мешает? Незаконная добыча: перелов их компаниями с лицензией, безнаказанно превышающими свои квоты, а также браконьерство отдельных рыбаков или небольших рыбацких команд, охотящихся за икрой в потайных местах на реке.

По своим масштабам проблема браконьерства на Камчатке катастрофична: как минимум 54500 тонн лосося ежегодно ловится незаконно, причем большая часть этой деятельности контролируется криминальными структурами. Директору завода не справиться с этим бедствием, говорит Людмила Сахаровская, а у регулирующих органов, видимо, нет средств на борьбу. Результат налицо: только самые удачливые и увертливые рыбы воспроизводятся на реке Быстрой. "Их можно пересчитать буквально по пальцам", - вздыхает директор.

Но бассейн реки Быстрая лишь одна из многих речных систем полуострова, а выведенные на рыбоводном заводе мальки - не дикие лососи. В других местах и условия другие; угрозы, возможности, нормативные положения и даже бюрократические структуры меняются чуть ли не каждый год. Например, на реке Коль, которая тоже течет к западному побережью, нет завода и дороги вдоль течения, но пока там нет и проблемы истощения рыбных запасов.

Коль - почти нетронутая среда обитания, лосось ходит здесь в изобилии. В прошлом году на нерест вернулись более семи миллионов особей, так плотно забив реку, что на некоторых участках рыбы оказались буквально притерты друг к другу. С 2006 года Коль (вместе с соседним притоком) стала частью регионального экспериментального лососевого заказника на реках Коль и Кехта. Это первый в мире заповедник для сохранения тихоокеанского лосося, который охватывает целый бассейн.

На северном берегу реки Коль находится биостанция - здесь в нескольких домиках ведут исследования ученые в России и США. Полевые работы проходят под руководством Кирилла Кузищина из Московского государственного университета и его американского коллеги Джека Стэнфорда из Университета штата Монтана. Команды Кузищина и Стэнфорда изучают динамику экосистемы реки Коль и надеются найти ответы на некоторые животрепещущие сегодня вопросы, центральный из которых: какова роль лосося для обеспечения здоровья всей речной экосистемы.

Кирилл Кузищин вырос в подмосковной деревне с бабушкой и дедушкой, в четыре года поймал свою первую рыбешку, и с тех пор "рыбная тема" стала главной в его жизни. До сих пор Кузищин, теперь уже профессор биофака МГУ, с удовольствием закидывает удочку, даже если это часть научного эксперимента, а не приятное времяпровождение. В процессе изучения экологии местных пресных вод он пришел к следующему выводу: река - нечто большее, чем просто вода. "Вся пойменная долина представляет единый организм", - объясняет Кузищин, когда мы неспешно беседуем уже поздним вечером на биостанции. Вода движется вниз по течению, от русла к руслу, как на поверхности, так и через подземный водоносный горизонт. А на всем этом пути с прибрежных деревьев и кустов в реку падают листья, снабжая пищей водяных насекомых и микробов; падают в воду целые деревья, образуя укрытия для рыб. "Все взаимосвязано, - говорит ученый. - Чем быстрее растут деревья, тем больше их попадает в реку, и тем больше появится сред обитания".

Но питательные вещества постоянно вымываются из верхних участков той же гравитационной силой, которая увлекает воду, ил и все остальное вниз по течению. Так почему же реки не теряют своей продуктивности? Причина в миграции миллионов лососей, объясняет Кузищин. Рыба несет в себе накопленные за годы пребывания в море питательные вещества, такие как азот и фосфор, и отдает их экосистеме, по мере того как разлагается ее мертвая плоть. Одна из задач полевой работы Кузищина, Стэнфорда и их команд - измерить количество привносимых лососем питательных веществ в верховьях реки Коль.

Во время рабочей поездки вверх по течению от станции мы смогли убедиться в биологическом разнообразии реки Коль. Поднявшись по основному руслу в моторных лодках, мы потом продолжили наше путешествие пешком, буквально продираясь через пойменную долину с густыми трехметровыми, но нежными, как салат, зарослями - к боковому притоку, где команда должна была собирать данные. Кузищин шел впереди, привычно прорубая коридор в зарослях, в основном из однолетней поросли чертополоха, крапивы и борщевика. Наконец мы вышли к небольшому питающемуся от ручья притоку. И пока Кузищин с коллегами собирали речных насекомых, водоросли, мальков, листья ивы для определения в них количества азота, измеряли глубину и скорость течения, я спросил у Стэнфорда, как могут все эти травяные растения ежегодно появляться здесь, если у них такой короткий сезон роста. "Благодаря лососю", - ответил ученый.

Лосось играет не последнюю роль и в жизни человека. В городе Усть-Большерецк, расположенном рядом с устьем реки Большой, в своем скромно обставленном кабинете меня принимает местный чиновник Сергей Пасмуров. Он откровенно рассказывает о жизни города, которая в последние годы была непростой. В советское время Усть-Большерецк был крупным центром, объединявшим несколько больших совхозов. Разводили молочный скот, в теплицах выращивали репу, помидоры и другие овощи, работало и два рыбообрабатывающих завода. Население района составляло 15 тысяч человек разных национальностей, приехавших со всего Советского Союза, и коренных жителей - ительменов.

После распада СССР совхозы прекратили свое существование - и население региона стало быстро сокращаться. Развалилось молочное производство, закрылись овощные хозяйства. Пасмуров описал сложившуюся ситуацию одним коротким словом - "развал". Именно из-за отсутствия каких-либо альтернатив рыболовство стало главным направлением экономической деятельности в этих местах.

Рыболовный промысел - занятие сезонное и цикличное, с ежегодными колебаниями вверх и вниз. Но даже в благоприятные годы река не может прокормить всех. Тем не менее сейчас около двух десятков различных компаний и физических лиц имеют лицензии на рыбную ловлю, рассказывает Пасмуров. Число тех, кому предоставляются квоты, регулируются Федеральным агентством по рыболовству. "В результате количество рыбы неуклонно уменьшается", - сетует чиновник.

Из года в год лосося приходит все меньше - в немалой степени из-за браконьерства. Большая - на самом деле крупная река, к ней легко подъехать и поэтому трудно защитить. А сейчас, со строительством трубопровода для поставки природного газа с западного побережья к Петропавловску-Камчатскому через реку Быструю и десяток других рек (включая Коль, несмотря на ее статус охраняемой территории), доступ к Большой станет еще проще.

Сам трубопровод, может быть, и не принесет вреда, заметил Пасмуров, но дорога, которую строят вдоль него, будет на руку незаконным охотникам за икрой. Икра - дорогой, легко сохраняемый и легко транспортируемый продукт. Браконьеры ее солят, размещают в контейнерах и укрывают в лесу. Позже появляется грузовик или даже вертолет и забирает все. Надо ли говорить, что, ловя лосося сетями, когда тот идет на нерест, вспарывая рыбам брюхо ради икры и выбрасывая тушки, браконьеры наносят огромный ущерб популяции.

Ительмены и другие коренные жители Камчатки развивали свою культуру и безотходную хозяйственную практику вокруг лосося задолго до того, как русские поселенцы "подсели" на лососевый промысел. Ительмены, в частности, селились вдоль рек в основном в южной части полуострова, где занимались ловлей лосося с помощью рыбозаградителей и запруд. Потом они высушивали тушки, а рыбьи головы коптили и квасили. "В квашеных лососьих головах много витаминов, - объяснил мне один ительменский старейшина. - Они очищают желудок и выгоняют из человека всю хворь". У ительменов есть божество по имени Хантай, которого изображают полурыбой-получеловеком. В стародавние времена осенью люди ставили деревянного идола лицом к реке, приносили ему дары, а потом во время праздника урожая благодарили его за рыбу, которая к ним пришла.

Советская власть переселила ительменов из деревень в более крупные центры, такие как Ковран, который и сегодня центр всей жизни ительменов. Кстати, там проходит и возрожденный ежегодный праздник урожая. Жители Коврана до сих пор рыбачат традиционными методами. Ительменов всего около 3500 человек, один процент от всего населения Камчатки. Власти находятся в Петропавловске-Камчатском, и именно они дают квоты и выделяют участки для рыбной ловли на реках.

По утверждению лидера ительменов Олега Запороцкого, чиновники, выдающие эти квоты на реке Ковран, проявляют щедрость к пришлым коммерческим компаниям, а местных жителей ограничивают квотами, которых едва хватает на пропитание. Рыболовецкие компании редко нанимают ительменов, и не на хорошо оплачиваемые работы. Но ительмены хотят не просто выживать. Как считает Запороцкий, некоторые из них могли бы создать свои собственные рыболовные и рыбообрабатывающие кооперативы, которые приносили бы доход всей общине, поддерживали бы школы и другие учреждения и обеспечивали бы людей хорошей работой, чтобы им не приходилось покидать родные места.

На другой стороне Тихого океана, в Северной Америке и на Аляске, запасы дикого лосося, когда-то огромные, ныне разорены, а местами и вовсе уничтожены - из-за мелиорации, строительства дамб, интенсивного рыболовства, ухудшения экологии и других форм деградации среды обитания. У жителей Камчатки есть шанс проявить предусмотрительность там, где американцы и канадцы продемонстрировали в свое время безответственность и недальновидность. Чтобы Камчатка стала мировым прибежищем природного лосося, не нужно восстанавливать запасы рыбы в ее реках; достаточно их защитить от браконьеров, перелова, от разрушительных и ухудшающих экологию действий людей. Если сделать это, регион может стать одним из крупнейших в мире экспортеров свежего, мороженого лосося и икры. И эти две перспективы не исключают одна другую - они взаимосвязаны.

Вот почему российский экологический фонд "Дикие рыбы и биоразнообразие" и его американский партнер "Центр дикого лосося" сочли необходимым оказать помощь и поддержку камчатскому правительству в создании регионального экспериментального лососевого заказника на реках Коль и Кехта, а также приветствуют создание еще одного лососевого заповедника на реке Утхолок на севере полуострова.

Обе эти организации поддерживают и смелый проект создания еще пяти таких защищенных территорий на востоке Камчатки. Каждая из них должна охватить не только реку, но и всю ее систему с верховьями, где нерестится лосось, всю среду обитания в этом районе. Эти пять территорий, вместе с заказниками на реках Коль и Утхолок, могут превратить Камчатку в площадку для самого грандиозного и смелого эксперимента на планете по выращиванию дикого лосося - ради сохранения популяции и для разумного потребления этой ценнейшей рыбы.

Смелые планы могут стать реальностью, если долгосрочные перспективы управления на основе научных исследований, а также соблюдение законов возьмут верх над стремлением узкого круга людей к сиюминутной выгоде.