"Не нужны нам готовые фабрики, морозильники и так далее. Я как рыбак знаю лучше свои потребности. Верфи предлагают то, что никто не купит на рынке", - заявил газете ВЗГЛЯД председатель совета директоров одной из крупных рыбопромысловых компаний Михаил Минасян. Он прокомментировал заявление о том, что большинство рыболовецких судов в России устарели.

На днях было начато строительство ярусного ресурсосберегающего рыбопромыслового судна в Ленинградской области для федерального агентства по рыболовству. Строительство будет вестись на "Ленинградском судостроительном заводе "Пелла". Особенностью судна ярусного лова является то, что оно выбрасывает не сети, которые давят и портят много рыбы, а единовременно 60 тысяч специальных крючков. Длина судна составляет 47,5 метра, ширина - 12 метров.

Окончание строительства первого судна и насыщение его основным оборудованием запланировано на конец этого года. В 2013 году и каждый последующий год завод планирует выпускать по два-три судна этого проекта.

Необходимость строительства новых рыболовецких судов обусловлена старением флота. "Наш флот строился в 70-80-е годы прошлого века и устарел морально и технически. По сравнению с норвежцами мы находимся по состоянию флота где-то в средневековье, веке в четырнадцатом. Если не начать обновление флота, к 2016 году Россия будет вылавливать на один миллион тонн рыбы меньше", - сообщил глава Росрыболовства Андрей Крайний.

Однако сами рыбаки если и нуждаются в таких судах, то позволить себе их не могут. Председатель совета директоров ЗАО "Рыбопромысловая фирма Вариант" (г. Мурманск) Михаил Минасян объяснил, в каких судах нуждаются сейчас рыбаки и почему им не по силам обновление флота.

Михаил Минасян: Дефицита судов нет. Мы можем говорить о состоянии флота - физическом и моральном износе, а он высок. Необходима либо модернизация, либо строительство новых судов.

Но текущее положение таково, что экономически целесообразно продолжать работать на старых кораблях. Улучшение производительности и качество не наступают с новыми кораблями. Ни одна рыбопромысловая компания не может позволить себе новый корабль по существующим ценам. Стоимости активов недостаточно для получения кредитов.

М.М.: К примеру, верфи предлагают проекты по 12 млн евро. Но я не могу подписаться на такой проект, поскольку, купив корабль за 12 млн евро, я подписываю себя на рабство сроком на 30 лет.

Но дело даже в другом. Судостроительные заводы предлагают рыбакам решения, которые нам экономически нецелесообразны - к примеру, оборудование кораблей фабриками. То есть они предлагают готовый продукт. Но не всем рыбакам такой продукт подходит - у всех абсолютно разные потребности. Вот сейчас я закупаю старые корабли, убираю всю железную начинку и ставлю то оборудование, которое необходимо для моих нужд. Мне легче модернизировать свой старый корабль в пределах 1 млн евро, и я получу примерно те же самые параметры, причем окуплю проект за два года. Потом сделаю следующую революционную модернизацию. Я сейчас как раз купил один корабль б/у и модернизирую его под себя.

Экономика рыбного промысла такова, что корабль длиной примерно 45 метров и 12 шириной должен стоить примерно три-пять млн евро. Нам нужно какое-то универсальное судно, которое мы могли бы модифицировать сами под свои нужды. Не нужны нам готовые фабрики, морозильники и так далее. Я как рыбак знаю лучше свои потребности. Я прямой заказчик, а верфи предлагают то, что никто не купит на рынке.

М.М.: Нет, не готовы. Конечно же, им выгоднее производить один уникальный корабль, поэтому об универсальных каких-то проектах для рыбопромыслового флота они не говорят. А мы как раз ратуем за то, чтобы было универсальное плавсредство с паспортом. Дайте нам "Лего"! Мы сами соберем то, что нам нужно.

Все большие суда и танкеры так и строят. Есть унифицированный дизайн-проект. Выше не нужно прыгать. Такое многообразие должно закончиться, и выживет тот, кто предложит нечто универсальное и адаптируемое для потребностей рыбопромышленников.

Сейчас такого нет, поэтому нам проще построить самим. Мы в любом случае найдем решение.

М.М.: Есть такой параметр, как стоимость конструктива. В 2000 году его стоимость была на уровне 1,8 доллара за килограмм, сегодня это 5-7 евро за килограмм.

Причем никто не может сказать, с чем связано такое удорожание. Металл за это время так не подорожал, завод тот же, стены те же, зарплаты чуть-чуть повысились, но зарплата составляет 30% от стоимости готового корабля.

Мне понятно, почему выросла - заводы большие, их надо содержать, а кораблей строят мало. Сегодня ситуация такова - не надо столько заводов, чтобы они строили такие дорогие корабли.

М.М.: Да, совершенно верно. Везде такая проблема. Заводы остались, а строить там ничего не строят. А когда начинают строить какой-то корабль, то вся экономика завода ложится на один заказ, отсюда и космические цены.

М.М.: Сегодня береговая переработка стала востребованной и в России в том числе. Но в этом ничего нет хорошего. Люди покупают то, что подешевле. Превалирует рыба из Китая и Вьетнама, которую опасно даже есть. А дешевизна как раз обеспечивается за счет береговой переработки. Технологически обеляют мясо, получают красивое филе. Потом в него делают инъекции - 25-40%, потом добавляют глазури - 7-15% - все это химия и вода. В итоге мы получаем, что рыба насыщена белком всего лишь на 35%. А мы привозим рыбу с насыщением белка 80%, а продавать ее должны по той же цене.

Когда ты можешь перерабатывать на береге, то можешь творить чудеса. А в море это невозможно сделать. Мы сами ловим, сами поставляем потребителям. В Москве у нас порядка 12 машин, 3 склада, мы по домам развозим. А по-другому нельзя. Поставщики и ретейлеры нарушают условия хранения - они не могут обеспечить постоянную температуру не выше минус 18 градусов. Поэтому мы пришли к такой схеме. Сами ловим, сами ремонтируем корабли, перерабатываем, доставляем потребителям.

М.М.: Безусловно, это правда. Мы стали более трогательно относиться к биоресурсам. Ведется жесткая борьба с браконьерами и несанкционированным выловом, очень жестко регулируется объем вылова, что позволяет биоресурсам возрождаться. На этом основании у нас объемы вылова каждый год подрастают.

К примеру, у меня объем квот за три года увеличился в два раза. В Северном бассейне сейчас осваивается на 50-60% больше биоресурсов, чем года четыре назад.

М.М.: Все регуляторы есть - бюджетом установлено субсидирование процентной ставки по кредиту, существуют большие льготы. Работая с регуляторами, можно очень эффективно управлять отраслью. Поддержка у нас мощнейшая.

Но нас сильно душит топливо, стоимость которого повысилась в разы за последние годы. Хотелось бы получать компенсации. Мы же такие же аграрии. Почему сельхозпроизводителям субсидируются расходы на топливо, а нам нет?